Жил и тогда в двух шагах от Тверской. Однажды вечером, часу в десятом, выгуливал собачку. Для этого выбрал самый пустынный дворик, чтобы всякие привходящие обстоятельства не помешали псу совершить свои дела. Во дворе этом были учреждения, закрытые по вечерам, да ещё нежилой домик, предназначенный для ремонта или сноса. Ни людей, ни собак. Ходим мы себе по центру двора, никого не трогаем. Вдруг из домика, выглядевшего нежилым, появляется целая стайка девушек и направляется к выходу со двора. При выгуливании собачки всё моё внимание обычно приковано к тому, чтобы собачка сделал дела и чтобы на неё не напал какой-нибудь агрессор, поэтому за всем остальным следил невнимательно. Задняя мысль была о том, что это, видимо, закончился рабочий день, и секретарши покидают работу. Правда, домик стоял с неосвещенными окнами, а для окончания рабочего дня время было позднее. К тому же, ни в одном учреждении не требуются в таком количестве секретарши. Но все эти мысли меня не особенно занимали, так как у меня была задача выгулять собаку. А девушки всё тянулись к выходу со двора, и к девушкам, выходившим гуськом со двора, прибавились девушки, входившие во двор. Одна цепочка шла к выходу со двора, а другая шла по другой стороне двора назад к нежилому домику. Получился хоровод, в центре которого были мы с собачкой, а вокруг нас бойко передвигались девушки. Только вернувшись домой, я понял, в чём тут дело. Это были девушки «тверского поведения», а в нежилом домике у них была точка, где они ожидали клиентов. При входе во двор стояла легковушка, в которой сидели охранники с «мамкой». Видимо, мы с собачкой показались им чем-то подозрительными, и они дали сигнал девушкам, чтобы они уходили с точки. Когда же девушки вышли со двора, мамка дала отбой, и они стали возвращаться. Это случилось в то время, когда Сонечки Мармеладовы кучковались в самом начале Тверской. Затем их стали вытеснять всё дальше и дальше, так что теперь вблизи Тверской их уже не встретишь.
